Сперто из ЖЖ Ильтин
elven-luinae.livejournal.com/451955.html*рыдания on*
Время от времени эти наши интернеты вопиют о новых убийствах безвинных Кенни. Каюсь, я сама грешна, и ручонки у меня в крови, а рыльце в пушку этих невинных созданий. Не грешки замолю, так хоть напишу эпитафию...
Слети ко мне, белокрылый гений, с Парнаса, солнечной высоты!
…Жил-был на свете малютка Кенни – обычный парень, такой, как ты. В плечах он был ни широк, ни узок, лицом ни бледен, ни смуглокож, один из множества карапузов, а как подрос – то из прочих рож.
В его судьбу не вмешался аист – бутуз родился под три-пятьсот, в кроватке детской своей качаясь, орал, разинув беззубый рот. Потом – панамка да погремушки, ветрянка-корь, в манной каше лоб. Зимою кинешь снежком в подружку – она в отместку пихнет в сугроб! Весною шлепнешь по луже кедой – потопишь спичечный коробок, и тут же кто-то противный, вредный тебя с обидой толкает в бок. Машинку чью-то возьмешь без спроса – какое дело, что не твоя? А если что-то расскажешь взрослым, обиду сверстники затаят.
читать душераздирающую историю дальше
И понял Кенни, что жить несладко тем, кто ведет себя хорошо. Кричат – не трогай мою лошадку, не смей садиться на мой горшок. Песчаный замок пинком разрушил – сандалик выпачкался в грязи.
Но Кенни мальчиком был послушным, и что тут делать – сообразил.
Размазав слезы, надувши щеки, губой дрожащей соплю ловя, поведал Кенни, как все жестоки, как все побить его норовят.
Презрев Макаренко труд бесценный, я не сужу ни о чьей вине…
Но кто-то, видимо, треснул Кенни.
Лопаткой.
Синенькой.
По спине.
Вертись в гробу, о, Эсхил великий, твой стиль трагедий давно не нов!
Над детским садом раздались крики.
Загнав на дерево трех котов, в рыданьях бился убитый Кенни, возил сандаликами в пыли.
Не плачь, читатель, оставь сомненья - мальчонку, видно, в тот раз спасли.
Ах, годы школьные, пропись, сменка, бумажный – в клеточку - голубок. Не ходит Кенни курить за стенкой – хоть было дело, смолил разок, но едкий дым сигарет «с ковбоем» щипал в носу, вызывая стыд. Был Кенни честен с самим собою – но почему-то был вновь побит: коль всей душой о чужом здоровье печешься ревностно каждый миг, ты и своей не жалеешь крови, читатель праздный, меня пойми! Когда товарищ, почти отличник, желтел и чах, выдыхая дым, забыл наш Кенни о дружбе личной и сердцем стал непоколебим.
Седая завуч Тамар-Петровна слезу пускала в который раз: примерный мальчик, под челкой ровной – открытый взгляд светло-серых глаз, таким мальчишкам вручают шпагу, и на собраниях говорят….
Домой шел Кенни неспешным шагом, стояли трое у фонаря...
О Шерлок Холмс, дедуктивный метод помочь не сможет в беде такой. Напишет Ватсон про случай этот – тут был неравный, жестокий бой. И две царапины – на колене и на щеке (убегал в кусты) носил несчастный, убитый Кенни, лишен здоровья и красоты.
Ах, птичьи песни так были звонки, горели звезды, сирень цвела… Влюбился Кенни в одну девчонку, но та, как водится… Не дала.
Не то, что ты, развращен фейсбуком, подумал, милый читатель, нет!
Нет, не дала протянуть ей руку, узреть очей негасимый свет, ушла, не выслушав серенаду, втоптала шпилькой в асфальт мечты. Сказала – "связываться не надо с таким ничтожным козлом, как ты".
Читатель милый, оставь сомненья! Ла белле дамозель сан мерси тогда, конечно, убила Кенни.
Но Кенни громко кричал «спаси» - и вновь нашелся тот сердобольный (верней, конечно, нашлась "она"), что исцелила его от боли.
Но знай, как только взойдет луна, услышишь – снова убили Кенни циничный критик, неверный друг.
Над ним, несчастным, сгустились тени, он на пороге предсмертных мук, рыдают эмо, страдают готы – о, им бы толику боли той!
Вот Кенни вновь убивает кто-то.
Вот раздается утробный вой.
Спасенный, будто принцесса принцем, рожденный трижды, как Кухулин, сумеет Кенни опять родиться – и будет снова страдать один.